Всем, конечно, знакомо выражение «гвоздь программы» – нечто самое заметное, острое, значительное, производящее сенсацию. Также – гвоздь сезона, гвоздь концерта, гвоздь выставки и т.п. Любопытно, при чём здесь гвоздь?
Это образное значение слова «гвоздь» проникло в русский литературный язык в начале 90-х годов XIX в. «Гвоздь выставки», «гвоздь сезона» — калькированный (то есть дословный) перевод французских словосочетаний "le clou de l'exposition", "clou de la saison".
Происхождение оборота связывают с формой Эйфелевой башни, построенной к Всемирной выставке 1889 года в Париже и вызвавшей сенсацию. Почему-то посетителям выставки башня показалась похожей на гвоздь, и общественность возбуждённо заговорила о «гвозде выставки». Должно быть, французские гвозди выглядят немного не так, как русские.
Историк и критик Владимир Стасов в статье «Выставки», опубликованной в 1898 году, пишет: «Когда выстроена была Эйфелева башня, — эта уродливая, противная затея из железа тотчас прославилась на весь мир. Тысячи, десятки тысяч людей восхищались ею, а приехав в Париж, первым делом спешили полюбоваться на безобразное чудовище и вскарабкаться на его террасы.
И тогда же для перезванивания о столь драгоценной всем новой художественной гадости было выдумано и пущено на новое слово – ”le clou de l'exposition“ (гвоздь выставки). Это нелепое слово было еще нелепее самой Эйфелевой башни, но оно оказалось аппетитным и любезным для большинства, и с тех пор нет от него отбоя. Обрадовалась толпа, и твердит его вот уже целых десять лет. Десять лет! Чего-чего только не перешло и не случилось в эти десять лет... а банальное слово из Парижа все продолжает развеваться над миром!..».
Забавно, правда? Ругали-ругали и Эйфелеву башню, и «гвоздь программы», и уже больше ста лет прошло, а они всё популярны.